|
Пред освящением колива в память св. Великомученика Феодора Тирона.
Кто бы сказал, для чего ныне поставляется среди церкви св. коливо и воспеваются над ним хвалебные песни в честь св. Великомученика Феодора Тирона? Ежегодная память его не в настоящий день; она или предшествует ему, как и ныне уже прошла, или последует за ним. При том из уважения к безмолвию настоящих дней поста, с них, по уставу Церкви, переносятся на другие дни самые праздники в честь Святых, дабы гласом радости не воспятить вздохам и слезам покаяния. А для памяти св. Феодора нет сего закона: для него совершается именно противное тому. Видно, память Сего Великомученика так соединена с настоящими днями, что никак: не могла отделиться от них.
Что это за связь, и в чем она? Немногие, вероятно, в состоянии дать ответ на сие, хотя каждый, не раз в продолжение своей жизни, бывал в настоящий день в церкви и видал, что в ней ныне совершается. А если бы теперь же спросить, почему то или другое делается в театре, или на балах: то из тех же незнающих людей оказались бы, думаю, многие очень знающими и могущими отвечать на все вопросы. Так мало заботимся мы иметь ясное понятие о том, что — когда совершается в церкви Божией! И в этом ли одном случае мы такие неискусные? Можно быть уверенным, что многие не знают также, почему в следующий день недельный будет возглашаться в церкви анафема, почему среди Великого Поста совершается поклонение Кресту Господню, для чего в первые дни страстной седмицы читаются все четыре Евангелиста, зачем в великую субботу после Литургии совершается освящение хлебов? И что говорить об особенностях в уставе Церкви? Мы не стараемся знать даже того, что в обрядах ее касается непосредственно нас самих. В сороковой день, напр., по рождении нашем, нас приносили во храм для посвящения Господу; мы не чувствовали тогда, что говорилось и совершалось над нами; но говорилось и совершалось весьма важное и поучительное на всю жизнь. Многие ли, пришед в возраст, полюбопытствовали узнать это и прочесть чин принесения в храм младенцев? Та же небрежность и в отношении к нашему будущему. В молитвеннике церковном содержится последование на исход души и тела, то последование, которое, если не лишимся сея благодати, будет читано и над нами, в час скончания нашего. Очень легко может случиться, что мы не будем тогда в состоянии слышать хорошо и помнить молитв, произносимых у смертного одра нашего. Как бы заранее, хотя из любопытства, не прочитать сих молитв и не узнать их содержания? Но, спросите кого угодно из стоящих окрест вас, и он скажет вам, что не знает их и, может быть, даже только в первый раз слышит о них. Таковы мы в отношении к душе своей! На все у нас есть время: всем мы любим заниматься, даже тем, что вовсе нас не касается и о чем мы не в состоянии судить; а на то, что необходимо, что душеполезно, что постыдно христианину не знать, для того нет у нас ни времени, ни любопытства. Ищите после сего причин, почему благие учреждения и уставы Церкви не оказывают над нами никакого действия! Спрашивайте после сего, почему мы присутствуем во время совершения самых священных и трогательных обрядов церковных с рассеянием, без чувства, поникшие телом и душою! Как назидаться тем, чего не знаешь ни цели, ни причины, ни духа, ни силы.
Но возвратимся к тому, с чего начали. Итак ныне, можно сказать, вопреки самому закону
Церкви о настоящих днях поста, творится ею празднественная память св. Великомученика Феодора Тирона. Причина сего важная и для нас весьма поучительна. Не поскучайте, если потому самому мы, для объяснения ее, войдем пред вами в некоторые подробности.
По кончине святого и равноапостольного Константина Великого, который, как известно, прекратил все гонения на христиан и возвел с собою веру в И исуса Распятого на престол Кесарей, империя Римская, чрез несколько кратких преемств, досталась одному из сродников его, Иулиану. Как блаженный Константин был избранным сосудом благодати, так несчастный Иулиан оказался явным сосудом погибели и отвержения. Одним из первых действий его темного царствования было то, что он отверг Христа и Евангелие, и обратился к низверженным идолам языческим. Явного гонения на христиан он не поднимал — не по жалости к ним, а по уверенности в его безуспешности; вместо сего тотчас началось злохитрое гонение тайное. Богоотступник то низводил христиан с честей и достоинств, якобы противных их смирению; то лишал их достояния и имущества, якобы несовместных с нищетою Евангельскою; то запрещал учиться наукам под предлогом, что все нужное для христиан содержится в их Евангелии, то вызывал из заточения еретиков, дабы кознями их смутить Церковь Христову. Между сими злохитрыми средствами Иулиан умыслил и следующее. Наступала Четыредесятница христианская. Зная, в какой чистоте и воздержании проводят ее христиане, богоотступник призывает градоправителя константинопольского и велит ему тайно удалить на следующие дни с торжища все обыкновенные снеди, а предложить одно то, что было уже принесено в жертву идолам и потому христианами почиталось за оскверненное. Никто не знал замысла: посему многие тысячи душ в самые святые дни осквернились бы вкушением того, что растворено было (так повелел Иулиан), кровью идоло-жертвенною. Это составило бы для них предмет сожаления на всю жизнь; а для Иулиана, или паче сказать, сатаны, им двигавшего, это была бы радость и торжество велие. Тот же отступ ник, по исполнении замысла, не преминул бы разгласить в слух всего света, что последователи Иисуса Назарянина (так называл он Господа) во время самого поста их употребляли в пищу идо ложертвенное.
Но Тот, Кто, яко зеницу ока, хранит души простые и смиренные и всегда запинает премудрых в коварстве их, не дал и теперь совершиться умыслу вражию. Среди ночи, но не во сне, является внезапно тогдашнему епископу константинопольскому некий светозарный во ин и говорит, чтобы он, немедля собрав духовное стадо свое, дал ему знать об угрожающей опасности, с повелением не покупать в следующие дни ничего на торжище. «Чем же препитается в сии дни столько людей, вопросил святитель, ибо у многих нет ничего в дому?» — «Коливом или вареною пшеницею, ответствовал явившийся, которую ты, нашед у некоторых, должен раздать всем». — «Кто же ты, вопросил патриарх, все ведущий и пекущийся таким образом о братии своей?» — «Христов мученик Феодор», ответствовал явившийся. То есть, это был тот святой подвижник Христов, который, будучи воином за много лет до сего, в царствование злочестивого Максимиана, претерпел за имя Христово множество ужасных мук и тем заслужил себе в Церкви Христовой имя Великомученика.
Святитель немедля исполнил повеленное свыше; и христиане константинопольские сохранились от осквернения; а злочестивый Иулиан, видя, что замысел его разрушен, велел предоставить прежнюю свободу торжищам.
Видите теперь, что значит нынешнее священнодействие над коливом! Им сохраняется в Церкви на все веки память о благодеянии Божием и приносится благодарность св. Феодору, который, быв исповедником имени Христова при жизни своей, и по смерти не перестает быть помощником для тех, кои, за исповедание сего имени, подвергаются каким-либо опасностям.
Возблагодарим убо Господа Иисуса, никогда не оставляющего без помощи верных рабов Своих и посрамляющего безумных противников Евангелия и св. Церхви. Прославим память святого Великомученика, отвратившего чудесным явлением своим искушение и печаль от Церкви Константинопольской. А между тем возьмем отсюда урок для себя, приличный дням настоящим.
Какой урок? Тот, что соблюдение св. поста есть вещь весьма важная. Ибо, если бы постом можно было пренебрегать, как вещью неразнственною и малозначащую; то им не занимались бы так на небе, и св. Великомученик не оставил бы светлых обителей Отца Небесного для того токмо, чтобы указать земным братьям своим на средство избежать нарушения поста. Подобные явления святых в нашем мире происходят не иначе, как по причинам самым важным. Как же после сего некоторые осмеливаются думать и говорить, что все равно: поститься или не поститься? Нет, поститься — значит быть смиренным и послушным сыном святой Церкви; а не поститься — значит быть заражену вольномыслием, самочинием и духом презорства. Поститься — значит уметь обуздывать свою чувственность, владеть своими пожеланиями; а не поститься значит быть рабом плоти, находиться в плену у своего чрева, вдаяться ветром суемудрия. Поститься — значит радеть о спасении души своей, искать свободы своему духу, стремиться вослед Ангелов; а не поститься — значит уподобляться бессловесным, кои не знают поста, быть хладным к молитве и к очищению своей души от плотских похотей. Поститься - значит каяться во грехах, презирать мирские утехи, приготовляться к вечности; а не поститься — значит погрязать в земном, предаваться тленному, идти путем широким, ведущим в па губу. Малолетний, престарелый, немощный, путник, воин могут еще иметь причины к извинению, когда не постятся; ибо здесь более или менее нужда и необходимость; а мы, как говорит Апостол, призваны на свободу, только бы сия свобода не была в вину, или потворство плоти (Гал. 5, 13). А кто может воздерживаться от запрещенных постом снедей и не воздерживается, тот грешит и против Церкви и против себя, и еще более против себя, нежели Церкви: ибо пост, учрежденный ею, нужен не для ней, а для нас: поелику он есть одно из сильнейших средств к обузданию нашей чувственности, от преобладания коей над нами гибнет в нас все чистое и святое. В самом деле, кто не испытывал, какая разница встать поутру с стомахом, отягченным пищею, и с ним же, облегченным и очищенным постом? В первом случае клонит паки ко сну, а в последнем — является бодрость и способность к молитве. И не мы ли сами, когда хочем заняться чем-либо важным и требующим размышления, то избираем для сего часы утренние, когда тело не отягчено пищею; а после стола говорим, что теперь не способны к умственной работе? А для покаяния и размышления о своих грехах будем обременять себя пищею? Что это, как не явное пренебрежение к делу своего спасения? И кто думает иначе, тот обманывает себя жалким образом.
Если бы за всем этим лукавая плоть подошла к тебе с предложением сложить с себя, под каким-либо предлогом, св. пост, то вспомни св. Феодора и чудо, им совершенное, и скажи ей: поди испроси разрешение у Великомученика; а без сего я не могут нарушить св. поста. Аминь.
(Ариепископ Иннокентий. Великопостное чтение. М. 1997.)
|
