|
Се исполнилось днесь оное Господне слово, которое Он ученикам Своим при одном случае сказал: отселе узрите небо отверзсто (Иоан. гл. 1, ст. 51). Известно, что вход в райская селения некогда грех заключил; да и херувим с пламенным мечем ко дверям онаго приставлен, дабы никто не токмо входить, но и взирать на него не дерзал. Плачевное сие было для нас состояние! из земли созданы, и в землю паки возвращаться судьба нас осудила: а душа, созданная для небес, подобная и сообразная Богу, осуждена от горьних мест сходить в преисподняя.
Но се ныне зрим славную измену десницы Вышняго! Сшедый с небес, победив смерть, и разрушив ад, паки восходит на оныя: а чрез то отверз и всем нам заключенное прежде небо, и сидя на высоте Престола горьняго, ясно восклицает ко всем нам: отселе узрите уже небо отверзсто (Иоан. гл. 1, ст. 51). Путь открыт: Престаньте пресмыкаться по земли: ваше житие на небесех есть: идеже есмь Аз, тамо и слуга Мой должен быть (Иоан. гл. 12, ст. 26). Мы и зря небеса отверзсты и слыша таковыя родостныя приглашения, можем со Апостолом сии произносить восклицания: имеем убо дерзновение, братие, входити во святая, кровию Иисус Христовою, путем новым и живым, егоже обновил есть нам завесою, сиречь, плотию Своею (Евр. гл. 10, ст. 19, 20).
Но как еще сия блаженная судьба, чтоб вступить нам в сей путь новый и живый, нам не открылась: а между тем небо уже стоит пред очами нашими отверзсто, то хотя наперед ныне посмотрим мы в сии небесныя двери, и полюбопытствуем, какая там сокровенна есть красота, сколько очами веры узреть нам возможно. Сие любопытство для нас есть полезно: ибо чем более пораженны мы будем красотою небесных благ, тем охотнее восхощем вступить в путь сей; следовательно тем слабее пристрастие наше к сей земле, в нас действовать будет.
Но может ли сие наше благочестивое любопытство удовольствовано быть, делает нам в том затруднение Апостол Павел. Был он еще во плоти восхищен на небеса, созерцал превыспреннюю красоту, слышал восхитительныя глаголы; но ничего нам о том не объявил; да еще и сказал, что не леть есть, не возможно о том человеку глаголати (2 Кор. гл. ст. 12, 4). А в другом месте и совсем кажется сие любопытство наше опровергает. Око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящым Его (1 Кор. гл. 2, ст. 9). Однако уже сии самыя Апостольския слова, довольно и предовольно доказывают, что красота небесная есть величайшая и из всех красот наилучшая, когда превосходит все то, что ни видели мы своими очами, что ни слышали своим слухом, что ни воображали своею мыслию.
Подлинно не можем мы так красоты райския понять, а кольми паче, истолковать, как понимают оную блаженные на небеси, удостоившиеся уже самою вещию тех неизреченных благ наслаждаться. Да и естьлиб мы могли здесь на земли в теле сем небесную красоту понимать точно таким образом, как оную понимают ныне блаженные на небеси, то уже бы нам небыло нужды чегонибудь большаго желать: был бы уже рай с нами на земли: в числе блаженных должныб мы уже почитаемы быть. Ибо где есть совершенное небесных благ понятие, там есть и совершенное оных услаждение. Где же есть совершенное благ наслаждение, там есть и рай, там и небесная красота; там есть и Бог, в коем едином заключается вся всех благ красота.
Почему и не должны мы теперь до того любопытство свое простирать. Да не забудем, что мы еще во плоти: сия тела нашего сень не дозволяет нам теперь узреть оный свет в полном его сиянии. Подождем с терпением и надеждою того времени, когда разрешатся сии телесныя узы, и душа свободившися от оных, безпрепятственно востечет к своему началу, взойдет в незаходимая, и узрит, что ныне бренным языком не может быть изглаголано.
Однако совсем тем не можно того Христианину утвердить, чтоб никакова не имел он ныне о небесной красоте понятия. Когда уже пред нами, по глаголу Христову, небо отверзсто, то не льзя, чтоб имеющий не помраченные очи веры, в тех отверзстых небесах ничего не усмотрел. Пусть, что он во внутренность еще проникнуть не может, но хотя едино отверзстых небес преддверие возможет усмотреть.
Откроем мы очи веры своея, возведем оныя на небеса; и хотя совершенно не узрим того, что там есть; то по крайней мере увидим то, чего там нет. Нет там ничего временнаго; а потому переменяющагося, неизвестнаго и тленнаго. Здесь все переменам подлежит; и сие есть источником нашего всегдашняго безпокойства и мучения. Твари окружающие нас в одно время наш взор увеселяют; потом скоро переменяются и истлевают: и сколько бытием своим приносили нам удовольствия, столько своим уничтожением оскорбляют нас. Все течет на подобие реки, и ничего неможем мы при себе удержать, чтоб тотчас нечувствительным образом от нас не уходило.
Что желательнее в жизни сей, что усладительнее, как здравие, богатства и чести. Сие то есть, что кажется, ежели все будет вкупе, составляет все блаженство наше. Но известно, сколь скорым и внезапным сии любезные наши предметы подлежат переменам. Здравие то и дело разными болезненными припадками поражается, и приводят нас иногда к тому, что мы желаем паче смерти, нежели жизни. Богатства, чтоб приобрести; стоит великих трудов: чтоб зберечь, стоит великаго страха; чтоб порядочно употребить, потребен благоразумия подвиг. Не имея онаго безпокоимся: получив оное, страшимся, чтоб какой случай его не восхитил. Не употребляя его, должны обременить дух свой тягостию сребролюбия: употребляя же, должны бояться, чтоб непорядочным употреблением не разслабить тела и духа.
Что же надлежит и до честей, положив, что они истинные, сколько с ними соединено забот, попечений и опасностей! чем большая честь, тем большими трудами оную заслужить надлежит; да и заслужив, дабы она всегда при нас осталася, в трудах и подвигах должны мы быть не утомленны. А между тем, когда ожидаем в таковых трудах ободрения, внезапу видим, как зависть взирает на наши чести гордым оком и несытым сердцем. И весма не ретко случается, что действием сего смертоноснаго чудовища, всей чести неправедно лишается препочтенный муж: и часто при нем, отягощенном клеветами, ниже добраго имени оставляется.
И сии все перемены можно назвать внешними; ибо хотя они нас поражают; однако с стороны приходят к нам. Но что еще надобно сказать о внутренних переменах, каковыя в нас производят страсти и пороки? Они суть и тяжчае и опаснее. Ибо и нападение их никаковаго никогда нам не дает отдохновения; и чем ближе к нам, тем лестнее, и с трудностию приметить можно их ухищрение. Да еще притом и здесь все наше разрушают блаженство: и в будущем за собою влекут для нас вечныя бедствия.
Взяв в разсуждение все таковыя жизни сей перемены, горести и мучения, не довольно ли поймем мы небесную красоту, ежели узнаем, что все то от небес есть удаленно. Поистинне все то места иметь там не может. Все на небесах есть вечно, постоянно, неизменяемо и нетленно. Солнце там не восходит и не заходит; но всегда светит, и не знает запада; ибо оным есть Сам Бог. Здравие тела никаких болезней не причастно: ибо по Апостольскому словеси, сеется тело в тлении, востает в нетлении; сеется не в честь, востает в славе (1 Кор. гл. 15, ст. 42, 43) богатство там всех родов: ибо всякое благо готово к наслаждению, какогоб ни пожелало сердце твое: да и сокровище сие, ни червь снедает, ни тля тлит, ни татие подкопывают, ни крадут (Матф. гл. 6, ст. 20). Чести суть большия, нежели каковыя на земли быть, или только выдуманы быть могут. Сядете, скажет во славе Своей Царь царей блаженным душам, сядете и вы на двунадесяти престолах (Матф. гл. 19, ст. 28); разделит Он с ними царство Свое, славу Свою, блаженство Свое. Се словом своим Божественным он уверяет нас: егда же узрим Его, подобни Ему будем (1 Иоан. гл. 3, ст. 2). Подобны во всем том, что ни имеет Он превосходнаго, величественнаго, неизреченнаго и непостижимаго.
И так блаженство наше не только будет величайшее, но и непоколебимое. Любовь постоянная, дружество с праведными нелицемерное, сладчайшее. Возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возмет от вас (Иоан. гл. 16, ст. 22). Скроется зависть, посрамится злоба, вражда и брань; страсть и порок и издалека приступить не дерзнет: ад возстонет; но стенанием своим откроет токмо свою злобу; а блаженных радость приумножит: диавол поскрежещет зубами зря свою добычу исхищаему из челюстей его рукою всесильнаго Спасителя, и свое царьство в конец разрушаемо. Словом: веселие вечное над главами их: отбеже болезнь, печаль и воздыхание (Исаии гл. 35, ст. 10).
Се, мои любезные слушатели! некоторое скудное изображение небесной красоты, которую мы в преддвериях отверзстых небес, усмотреть могли. В сии то небесныя селения взошел днесь со славою Господь наш.
Но о дражайший наш Спаситель! почто отходиши оставляя нас сирых в многоплачевном мире сем. Мы несколько уже усмотрели, коль возлюбленна селения Твоя Господи сил! желает и скончавается душа наша во дворы Твои (Псал. 83, ст. 1, 2). Скажи нам милостиве! что некогда сказал Ты Своим ученикам: во свое время прииду к вам, и пойму вы к Себе (Иоан. гл. 14, ст. 3): о! буди тако, буди тако. Аминь.
|
