|
I
Если когда-либо подобает человеку радоваться, торжествовать и с веселием восклицать, если (когда-либо) само время требует говорить о великом и славном и испрашивать для себя возвышенность мысли, красоту речи и убедительность слов, то я не вижу, какая пора может быть для этого лучше сегодняшнего дня, в который с небес на землю явился Ангел, принося всякое благо. Ныне небо величается, ныне земля веселится, ныне вся тварь радуется, и даже Тот, Кто содержит небеса, не отделяется от праздника. Настоящие события являются подлинным торжеством. Все соединяются в едином образе радости, все исполняются единого веселия: Творец, все твари, Сама Матерь Творца, Которая и нашей природе, и нашим собраниям, и нашим торжествам сделала Его причастным. Ведь Он, будучи благодетелем от начала и именно это дело (благотворения) всегда совершая, никогда нисколько не нуждался ни в чем и знал только то, чтобы давать и благотворить. Однако и сегодня Он как это (обычно) творит, так и второй части приобщается, становясь среди принимающих. Одно, уделив от Себя твари, другое от нее приняв, Он, будучи щедр и человеколюбив, радуется более не тому великому, что Он даровал (твари), но тому малому, что Он принял от пользующихся (Его же) благодеяниями; Он доставляет Себе честь не только тем, что уделил нищим рабам, но и тем, что воспользовался от нищих.
Ибо если Он и избрал истощание и воспринял нищету, однако по воле Избравшего наш дар стал для Него украшением и царством. А для твари (я говорю о творении как видимом, так и превосходящем пределы зрения) что может быть большим основанием для радости, чем видеть Своего Творца в себе самой и Владыку всего мира в кругу рабов, не совлекшего достоинство Владыки, но принявшего образ раба, не отложившего богатство, но передающего (его) нищему, не ниспадшего с высоты, но возводящего (туда) смиренного? Радуется и Та, благодаря Которой все эти дары даны были людям: радуется, как однородная с тварью, будучи соучастницей общих благ; радуется, однако, еще и тому, что (эти дары) даны были Ей прежде всех и преимущественно перед всеми, а также тому, что они именно через Нее достались всем; наконец, пятое и наибольшее основание для радости (Девы) то, что не только Бог через Ее посредство, но и Она Сама через то, что знала и предвидела, приготовила воскресение людям.
II—III
Ведь Ее нельзя уподобить земле, которая (пассивно) послужила сотворению человека, сама же никак в нем не участвовала, будучи использована Создателем только как материя, только становясь, но не действуя. Дева же Сама принесла и осуществила в Себе то, что привлекло Творца на землю и подвигло созидающую руку. Что же это было? Жизнь пренепорочная, образ жизни всесвятой, отвержение всякого зла, упражнение во всякой добродетели, душа, чистейшая света, тело, во всем духовное, сиятельнейшее солнца, чистейшее неба, святейшее херувимских престолов; полет ума, не побеждаемый никакой высотой, так что и ангельские крылья остаются ниже; божественная любовь, поправшая собою все страстное начало в душе; отдание (Себя) Богу, общение с Богом, не допускающее никакого помышления о тварном. Украсив всем названным и тело, и душу, Она обратила к Себе взор Божий; Своей красотой Она явила прекрасным и общее (человеческое) естество, так что Тот, Кто по причине греха оказался во враждебных отношениях с людьми, по причине Девы стал человеком.
Средостение вражды (ср.: Еф. 2, 14) и преграда оказались для Нее ничем; все отделявшее род (человеческий) от Бога в том, что касается Ее, было упразднено, так что еще перед всеобщим примирением Она одна заключила с Богом мир, не имея никакой нужды в заключении мира для Себя Самой. Но для других людей Она стала причиной великих благ. Прежде Ходатая Она явилась Ходатаицей за нас пред Богом, если употребить речение Павла (ср.: Рим. 8, 34), не руки воздымая к Нему за людей, но жизнь предлагая вместо моления. И добродетель одной души оказалась достаточной, чтобы препобедить злобу всех от века живших людей. Как было с ковчегом, который спас человека при общем для всей обитаемой вселенной кораблекрушении, и сам не оказавшись жертвой общих несчастий, и для рода человеческого сохранив средства (спасения), так произошло и со Святой Девой. Она сохранила Свой разум столь целомудренным, как будто никакой грех не был испытан людьми, но все прибыли, в чем и были должны, ветхое свое сохраняя обиталище. Пресвятая Дева и представления не имела о разлитой, если так можно сказать, повсюду греховности. Все охватившее наводнение злобы и небо затворило, и ад отверзло, и людей вовлекло в войну с Богом, и изгнало с земли Благого, и поставило на Его место лукавого, но против Блаженной Девы оказалось совершенно бессильным. Хотя оно правило всей вселенной и все привело в смешение, потрясло и разрушило, однако перед одним разумом и одной душой потерпело поражение; и не только перед Ней, но благодаря Ей и перед всем человеческим родом отступило.
Прежде чем настал тот день, в который Богу подобало, склонив Небеса, снизойти к нам, Дева послужила общему спасению следующим образом: с самого рождения Она строила жилище для Могущего спасти человеческий род и созидала дом Божий прекрасным, таким, который мог бы оказаться достойным Его. И Царь ни в чем не нашел заслуживающим порицания свой царский дворец. Впрочем, Она не только предоставила жилище, достойное царственного величия, но и приготовила для Него из Самой Себя багряницу, пояс, как говорит Давид, величие, силу и самое царство. Подобным образом некий преславный град, выделяющийся величиной, красотой, благородством и численностью жителей, богатством и всякой силой, может не только предложить царю кров и гостеприимство, но и становится для него державой, украшением, крепостию и ополчением и тем самым может ввести необоримое зло для врагов, а для своих спасение и множество всяческих благ.
IV
И во всем этом Дева помогла роду человеческому прежде времени общего спасения. Когда же назначенный срок настал и приступил к Ней небесный вестник, Она и поверила, и вняла, и приняла на Себя служение; и было все это необходимо и безусловно требовалось для нашего спасения, а если бы не было с Ее стороны такого ответа, то ничего больше не случилось бы с людьми. Ибо если, как я сказал, Блаженная (Дева) не подготовила бы Себя, то не оказалось бы возможным, чтобы Бог благосклонно обратил взор Свой к человеку и пожелал снизойти в отсутствии того, кто бы Его принял и смог послужить домостроительству (спасения). Итак, если бы Она не уверовала и не изъявила согласия, то не мог бы быть приведен в действие совет Божий относительно нашего спасения. И это ясно из следующего: Гавриил, обратившись к Деве с приветствием "Радуйся" и назвав Ее благодатной, возвестил Ей все относящееся к таинству спасения. И пока Дева старалась уразуметь образ чревоношения, Бог не сходил еще. Когда же обрел Ее послушной и принимающей предложенное, все дело тотчас было совершено: Бог облекся в человека, и Дева стала Матерью Творца.
Бог не предупреждал Адама и не требовал его согласия относительно его ребра, из которого должна была быть создана Ева, но, лишив Адама чувств, изъял его. Деву же Он сначала научил и ожидал Ее веры, прежде чем приступить к действию. Относительно творения Адама Он совещается с Единородным, говоря: Сотворим человека (Быт. 1, 26). Когда же сего Чудного Советника, Первородного (Ис. 9, 6; Евр. 1, 6), как говорит Павел, Он вводит во вселенную и созидает Второго Адама, то делает Деву соучастницей Своего решения. И этот Великий Совет, как называет его Исайя, возвестил Бог, а утвердила его Дева. Так что воплощение Слова было делом не только Отца, Его Силы и Духа, благоволения (Отца), нашествия (Духа) и осенения (Силы), но также и (делом) воли и веры Девы. Ибо как без участия (Трех Божественных Ипостасей) решение о воплощении (Слова) не могло быть принято, так и без согласия Пренепорочной и содействия Ее веры (Предвечный) Совет не мог бы быть осуществлен.
V—VI
Бог, научив и убедив Ее таким образом, делает Ее Своей Матерью. Он заимствует Свою плоть от знающей об этом и желающей этого. Бог желал, чтобы Матерь носила его во чреве столь же свободно, как и Он воплотился добровольно, чтобы Она стала Матерью по желанию и доброй воле, чтобы Она не просто соучаствовала, как что-либо из того, что движется по воле другого, но, будучи привлеченной к делу домостроительства, Сама принесла Саму Себя и стала соработницей Ему в промышлении о роде человеческом, так, чтобы быть имеющей долю и участницей в связанной с этим чести. Далее, как Сам Спаситель не только по плоти был человеком и Сыном Человеческим, но имел и душу, и ум, и волю, и вообще все человеческое, то и родиться Он должен был от совершенной Матери, Которая бы послужила Его рождению не только естеством тела, но и умом, и волей, и всем, что Она имела. (Необходимо было), чтобы Дева сделалась Матерью и телом, и душой, всецелое человечество принеся для неизреченного рождения. Поэтому, прежде чем принять на Себя служение (таинству Божественного воплощения), Она узнает о нем и отвечает верой, желанием и молитвой.
Кроме того, Бог желал явить добродетель Девы: какова Ее вера к Нему, каковы благородство помыслов, чистота разума и величие души, открывшиеся благодаря тому факту, что Она приняла и поверила дивному и совершенно новому слову, что Бог снизойдет к самодеятельному попечению о вещах, касающихся нас, а Она будет приобщена к этому делу и будет в состоянии послужить Ему. Первое (обстоятельство) является несомненным доказательством, что Она сознательно соучаствовала в том, что превыше всего и более чего никто не мог бы испросить. Второе является достаточным свидетельством, что Дева имела ясное представление о Божественной благости и человеколюбии. Мне кажется также, что Она не непосредственно Богом, (а Ангелом) была посвящена в тайну (Домостроительства), хотя первый способ подобал Ей более всякого Премирного ума, чтобы вера, с которой Она жила в Боге, была явно засвидетельствована сама по себе и чтобы все Ее поведение не расценивалось как результат воздействия убедившего Ее (Бога). Ибо как среди верующих не видевшие блаженнее видевших (ср.: Ин. 20, 29), так и те благоразумнее, кто поверил рабам касательно воли Владыки, чем те, которых убедил Сам Бог. А то, что в душе Она не имела ничего отделявшего Ее от таинства, что нравы Ее были столь соответствующими (служению), что нельзя вспомнить ни о какой человеческой немощи, равно как и то, что без какого-либо сомнения спрашивала Она: Как будет это? (Лк. 1, 34), а не вела разговор о путях, которые бы привели Ее к достодолжной чистоте, и не имела нужды в тайноводителе,— все это следует ли считать относящимся к природе сотворенной. Ведь если бы Она была Херувимом или Серафимом или даже кем-либо, много чистейшим этих существ, как все же Она могла вместить (обращенное к Ней) слово? Как Она могла считать Себя достойной благовестия? Как могла сочетать (Свою) силу с величием дел? Иоанн, больший которого, по определению Самого Спасителя, не восставал (Мф. 11, 11), не считал Себя достойным прикоснуться к обуви Его (ср.: Ин. 1, 27), и это когда Спаситель являл Себя в уничижении. Пренепорочная же Само Слово, Саму Ипостась Бога еще до истощания дерзнула принять в свою утробу.
Кто я, Господи, Господи, и что такое дом мой? (2 Цар. 7, 18), и Ты спасешь Израиля рукою моею? (Суд. 6, 36). Такие слова прилично слышать от праведных, когда они призываются к делам, которые совершались многими людьми и много раз. А Блаженная Дева, побуждаемая не к чему-либо из дел обычных и не к соответствующему природе, но к превосходящему всякую силу разума, ибо разве не таковым является землю возвести на небо и посредством Себя все преобразовать и переменить, не поколебалась в намерении и душу не сочла умаленной перед деянием. Но подобно тому как мы не испытываем никакого неудовольствия, когда свет приближается к глазам, и не находим ничего необыкновенного в утверждении, что солнце, восходя над землей, начинает день, так и Дева не услышала ничего нового, когда узнала, что будет способна принять и зачать Самого Бога, для Которого не существует никакого места. Она не прошла мимо (ангельского) обращения без рассмотрения, не испытала никакого легкомыслия, не предалась излишеству хвалебных слов, но со вниманием рассмотрела приветствие. Она осведомляется об образе зачатия и стремится его понять. Она не прибавляет вопроса о том, является ли Она удовлетворяющей и соответствующей такому великому служению и достаточно ли Она очистила тело и душу. Она недоумевает лишь о том, что относится к естеству; что касается подготовки души, то Она опускает. О первом Она требовала объяснения у Гавриила, о втором знала по Себе Самой. Она имела в Себе ту смелость и дерзновение к Богу, которые бывают, как о том говорит Иоанн, когда сердце наше не осуждает нас (1 Ин. 3, 21).
Как будет это? — спрашивает Она. "Не потому говорю Я так, что нуждаюсь в большем очищении или высшем любомудрии, но потому, что посвятившая себя девству, каковой путь жизни и Я избрала, естественно не может зачать".
Как будет это, когда Я мужа не знаю! — говорит Она. "Я готова к восприятию Бога, достаточно подготовлена. Скажи Мне, однако, может ли подчиниться естество и каким образом". И потом, после того как Гавриил рассказал об образе чудесного чревоношения: Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя (Лк. 1,35) — и изъяснил все к тому необходимое, Дева более не выражет сомнения в благовестии. Она блаженна как потому, что явилась служительницей преестественных таинств, так и потому, что поверила, что Она будет достойна такового служения. И то не был результат легкомыслия, но Она подлинно обнаружила некое чудное и неизреченное сокровище совершенно любомудрия, веры и чистоты, что и засвидетельствовал Дух Святой, когда нарек Ее Блаженной, как принявшую слово и без колебаний подчинившуюся благовестию. Ведь Блаженной назвала Ее матерь Иоанна, когда исполнилась Духа Святого, сказав: Блаженна Уверовавшая, потому что совершится сказанное Ей от Господа (Лк. 1, 45).
Се, Раба Господня (Лк. 1, 38) — слова Марии.
По праву Раба Господня та, которая уразумела вполне пришествие Владыки, тотчас открыла Ему, Пришедшему и Постучавшему (ср.: Апок. 3, 20), как говорит (Писание), дом и дала жилище Бывшему до того без дома. Как у первого Адама, ради которого все видимое было создано, при том, что не было нужды ни в чем другом, не обреталось помощника до Евы, так и у Слова, все приведшего (к бытию) и даровавшего всему сотворенному подобающее место, до Девы не было ни дома, ни места. Но Она не дала сна очам Своим и веждам Своим дремания (Пс. 131, 4), доколе не нашла места и жилища Ему. Можно считать, что эти слова, изреченные устами Давида, произнесены Пренепорочной, ибо Давид был начальником рода Ее. Подобным образом, как сказал Павел, и Левий, еще будучи в чреслах отца, дал десятину (ср.: Евр. 7, 9—10) Мелхиседеку в лице Авраама. Однако самым великим и чудесным является то, что Дева, не будучи предуведомлена и ничего не зная о таинстве заранее, оказалась столь готовой и достойной, что Бога, пришедшего внезапно, Она приняла, как то подобало: спокойной и бодрствующей душой.
VII
Она ответила этим подобающим и приличествующим Ей словом, чтобы все люди увидели благоразумие, которым обладала Блаженная Дева, чтобы увидели, что Она была творением новым и высшим человеческого естества, чтобы увидели, что Она превосходила эту силу всякого ума. Ибо Дева воспламенилась в душе Своей столь дивной любовью к Богу, не будучи предуведомлена ни о чем из того, что с Ней должно будет произойти и в чем надлежало участвовать только Ей одной, но лишь на основании тех общих даров свыше, которые были или уже даны, или обетованы людям на будущее. Как Иов вызывает восхищение не столько из-за того, что терпеливо переносил удары, сколько из-за того, что (делал это), ничего не зная о будущем воздаянии за испытание, так и Она соблюла Себя достойно для превосходящих разумение даров, не зная о них. И была Она брачным чертогом, не ожидавшим Жениха; и была Она небом, не ведавшим, что на нем будет восход солнца.
Что может сравниться с таким благоразумием? Можно тогда спросить: кем бы Она была, если бы обо всем с ясностью знала заранее и имела бы крылья надежды? Так почему же Дева не была научена всему предварительно? (Ответ) достаточно ясен: не оставалось ничего, в чем бы Она должна была усовершенствоваться, Она, взошедшая на вершину святости, не было ничего такого, что бы Она могла добавить к уже имеющемуся у Нее. Не могла стать еще большей в любомудрии Та, Которая обладала его вершиной. Ведь если бы это и было возможно и существовал какой-нибудь вид добродетели, восходящий выше Ее святости, то Она не пренебрегла бы им, так как Она для того и вошла в жизнь, чтобы, имея учителем Бога, протечь (путь добродетели) и быть вполне подготовленной к таинству. Ведь нельзя утверждать, что Дева не стала бы совершеннее в любомудрии, имея на то надежду, если бы действительно существовало то, в чем бы Она могла стать лучше, Она, Которая и в отсутствии побуждений к добродетели столь усовершенствовала свою душу, что Божественный Судия предпочел Ее всей человеческой природе. Ведь невероятно, чтобы Бог не украсил Свою Матерь всеми благами и не сделал этого способом лучшим, прекраснейшим и совершеннейшим.
VIII
Из того, что Он умолчал и не предсказал Ей ничего из будущего, стало явным, что Он не знает ничего прекраснейшего или высшего по сравнению с тем, что Он обрел наличествующим у Девы; отсюда ясно и то, что Он не лучшую Матерь из всех существующих, но вообще лучшую Себе избрал. Она подходила Ему не более всех в человеческом роде, но в высшей степени Ему подходила, потому и удостоилась стать Ему Матерью.
Ибо было совершенно необходимо, чтобы человеческая природа некогда выказала себя соответствующей тому делу, ради которого она изначально была создана, и принесла человека, который смог бы достойно послужить цели Творца.
Если мы часто нарушаем предназначение, в соответствии с которым были созданы различные орудия, употребляя их то для одних, то для других ремесел, то Творец создал человеческую природу с навсегда определенным для нее предназначением, а не с тем, чтобы изменить его затем на что-либо другое. Он создал ее с самого начала такой, чтобы, когда придет время Ему родиться (по человечеству), взять у нее для Себя Матерь. Положив прежде такое применение как некую норму, в соответствии с ним Он и образует затем человека. И потому с необходимостью должен был явиться человек, который бы во всем соответствовал (цели творения). Никакая другая конечная цель создания человека не может быть предпочтена этой, являющейся высшей из всех и доставляющей Творцу наибольшие честь и славу. Равно невероятно, чтобы Бог не достиг поставленной цели в том, что Он творит. Ведь это под силу и строителям домов, и делателям одежды и обуви; и вообще повсюду дело сообразуется с конечной целью, хотя бы мастера эти не вполне властвовали над материей и она не целиком подходила им, но в чем-то сопротивлялась; тем не менее с помощью своего искусства они подчиняют ее и ведут к конечной цели. Бог же не только является Владыкой материи, но и сотворил ее в начале согласно Своему замыслу, зная, как она будет использоваться.
Итак, что же могло помешать надлежащему и всецелому согласию, и симфонии? Ведь Бог — Тот, Кто осуществляет домостроительство; оно — величайшее дело Божие и исключительно дело рук Его. Он не доверил его какому-либо служителю из числа людей или Ангелов, но удержал для Самого Себя. А кто, если не Бог, сможет соблюсти все, что необходимо, и в надлежащем порядке? И особенно когда дело относится не к какому-либо другому, но к лучшему из Его творений? Да и кому другому, если не Самому Себе, мог Он поручить то, что здесь требовалось? Ведь и относительно епископа Павел определил, что, помимо общих попечений, он должен хорошо управлять собственным домом (ср.: 1 Тим. 3, 4—5).
IX—X
Но довольно об этом. Итак, когда все сошлось воедино: управитель справедливейший, служитель опытнейший, дело из всех от века бывших прекраснейшее — могло ли там быть что-либо неподобающее? Должны были быть сохранены всецелое согласие и симфония, и ничто несозвучное не смогло вмешаться в это великое и чудное дело.
В силу того что Бог с необходимостью является праведным и Создателем (Всего) соответствующего (Его праведности), располагающим все мерою и весом (ср.: Прем. 11, 21), то и Его принесла (во чреве Своем) Дева, соответствующая Ему во всем. Она явилась Матерью Того, Чьей Матерью в силу (Божественной) справедливости и должна была стать, так что допустимо сказать, что, если бы не было никакой другой пользы от того, что Бог соделался Сыном Человеческим, тем не менее воплощение должно было бы случиться, так как Дева по справедливости явилась бы Матерью Бога. Именно то, что Бог воздает каждому соответствующее и все творит по закону справедливости, и стало довлеющим основанием, чтобы вызвать новый способ бытия (двух) естеств. Ведь если Пренепорочная сохранила все, что должна была соблюсти по отношению к Богу, если Она явилась человеком в высшей степени благоразумным и не пропустила ничего из требовавшегося, возможно ли, чтобы Бог не воздал (Ей должное)?
И если ничто из того, что может сделать Матерью Бога, не ускользнуло от Девы и Она столь сильную к Нему стяжала любовь, едва ли мог Бог не ответить равносильным воздаянием и не соделаться Ее Сыном. И если Он дал вождя лукавым по сердцам их, как бы Он не взял в Матери Ту, Которая во всем и истинно оказалась по сердцу Ему? Так что дар (Богоматеринства) был для Блаженной Девы самым подходящим и приличествующим. Поэтому, когда Гавриил ясно Ей сказал, что Она родит Самого Бога: И будет (Он) царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца (Лк. 1, 33), Дева с радостью приняла его слово, как будто узнала о чем-то обыкновенном, нисколько не странном и не отклоняющемся от привычного порядка вещей. И Она сказала блаженным языком, свободной от тревоги душой и исполненным спокойствия разумом: Се, Раба Господня, да будет Мне по слову Твоему. Она сказала, и дело последовало за словами: Слово стало плотию, и обитало с нами (Ин. 1, 14). Как только Дева дает ответ Богу, Она принимает Духа, созидающего эту единобожную плоть. Подлинно был глас Ее гласом силы (Пс. 67, 34), как сказал Давид: и по слову Матери образуется Слово Отчее, и по гласу создания созидается Творец. Подобно тому как при словах Божиих: да будет свет (Быт. 1, 3) — тотчас стал свет, так и вместе с гласом Девы воссиял свет истинный. И стал единым с плотию, и был носим во чреве Тот, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1, 9).
О священный глас! О многомощные глаголы! О блаженный язык, сразу всю вселенную вызывающий из бездны! О сокровище сердца, в немногих словах изливающее на нас множество благ! Эти слова сделали землю небом, сделали ад пустым от узников, небо заселили людьми, Ангелов соединили с человеками, единый составили хор из рода небесного и земного вокруг Того, Кто имеет в Себе и то и другое, одним быв всегда, другим же став.
За эти слова чем мы можем выразить Тебе благодарность? С какими речами мы можем к Тебе обратиться, когда нет в людях ничего достойного Тебя? Ведь речи наши от существующих (на земле) вещей, Ты же превзошла весь мир, поднявшись превыше всякой мыслимой вершины. И если нужно принести речи, это, я думаю, должно быть делом Ангелов, разума херувимского, огненных языков. Поэтому, помянув похвально, в меру нашей возможности, дела Твои и воспев, сколько сумели, Тебя, наше собственное спасение, обратимся вновь к ангельскому гласу: окончим наше слово приветствием Гавриила, украсив его этим завершением:
Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою! Даруй и нам сделаться жилищем Его. Даруй нам не только говорить о том, что служит к Его славе и Тебе, Его родившей, доставляет похвалу, но и поступать соответственно. Сыну же Твоему подобает слава вовеки. Аминь.
|
